Почему философия так важна в сфере науки

Философию привыкли считать музейным экспонатом, чем-то пыльным и неуместным. Но именно она – материнский код всех наук, их исходный протокол. Без философии не было бы ни научного метода, ни понятия истины, ни самого вопроса о том, что вообще считать знанием. Так почему же студенты и студентки всё ещё думают, что философия – пустая болтовня? Переводим текст философки Субрены Смит, доцентки кафедры кафедры философии Университета Нью-Гэмпшира, которая убеждена: философия до сих пор помогает науке понимать и направлять себя.

Каждый семестр я преподаю философию науки студентам бакалавриата в Университете Нью-Гэмпшира. Большинство из них приходят на курс лишь для того, чтобы закрыть общеобразовательный предмет, и почти никто раньше не сталкивался с философией.

В первый день я стараюсь дать им понять, о чём вообще философия науки. Начинаю с простого: философия занимается вопросами, на которые нельзя ответить, просто собрав больше фактов. А философия науки – это применение такого подхода к области науки. После этого я объясняю несколько ключевых понятий, с которыми мы будем работать: индукция, доказательство и метод в научном исследовании.

Я рассказываю, что наука движется благодаря индукции – способности делать общие выводы из ограниченного числа наблюдений, предсказывая то, чего мы ещё не видели. И добавляю, что философы считают индукцию проблематичной, потому что она логически не даёт стопроцентного основания для уверенности в выводах. Затем мы обсуждаем, почему так трудно определить, какие именно данные подтверждают конкретную гипотезу, и почему это жизненно важно для любого научного исследования.  Я объясняю им, что «научный метод» не является единственным и однозначным, и что существуют фундаментальные споры о том, как должна выглядеть научная методология. Наконец, я подчеркиваю, что, хотя эти вопросы являются «философскими», они, тем не менее, имеют реальные последствия для того, как проводится научная деятельность.

На этом моменте обычно начинаются вопросы: «А какие у вас вообще квалификации?», «В каком университете вы учились?», «А вы сами – учёная?»

Возможно, эти вопросы частично связаны с тем, что я философ-женщина и к тому же ямайского происхождения, и студенты просто любопытны. Но дело, думаю, не только в этом. Я видела то же самое, когда работала ассистенткой профессора на курсе по человеческой природе и эволюции в Корнелльском университете. Тогда курс вёл мужчина, белый, бородатый, под шестьдесят, почти карикатурный образ академического авторитета. Но и его студенты спрашивали с недоверием: «А он вообще учёный?»

Я всё больше убеждаюсь, что за этими реакциями скрывается сомнение в ценности философии по сравнению с наукой. Неудивительно, ведь многие из моих студентов и студенток знают, что известные учёные публично заявляли: философия бесполезна для науки, а порой и вовсе устарела. К тому же в современном образовании несоразмерно большее значение придаётся STEM-дисциплинам (науке, технике, инженерии и математике) чем всему, что относится к гуманитарным наукам.

Многие из посещающих мои занятия, считают, что философия – это неясная дисциплина, занимающаяся только вопросами мнения, в то время как наука занимается открытием фактов, предоставлением доказательств и распространением объективных истин. Кроме того, многие из них считают, что ученые могут отвечать на философские вопросы, но философы не имеют права высказываться по научным вопросам.

Почему же студенты и студентки так часто рассматривают философию как второстепенную и подчинённую науке? За годы преподавания я выделила четыре основные причины.

Отсутствие исторического взгляда

Студенты думают, что разделение факультетов отражает естественные границы в мире, а не социальные договорённости. Они не осознают, что граница между философией и наукой подвижна и исторически изменчива. То, что сегодня называется «наукой», когда-то входило в «естественную философию». Физика, пожалуй, самая «твёрдая» из наук, раньше именно так и называлась – natural philosophy. А музыка в Средневековье входила в факультет математики. Наука меняла свои формы и границы в зависимости от эпохи, культуры и общества.

Ожидание осязаемых результатов

Наука решает конкретные задачи: она даёт технологии, которые можно потрогать. Вакцины, генетически модифицированные растения, обезболивающие – вот доказательства её пользы.  Философия на их фоне не может предложить ничего осязаемого. Но это иллюзия. Философские «результаты» просто не лежат на поверхности: мысли Эйнштейна о природе пространства и времени – философские по сути – сделали возможными космические миссии вроде «Кассини». Логика Аристотеля – основа для всей современной информатики, без которой не было бы ни компьютеров, ни смартфонов. А размышления философов о связи тела и сознания подготовили почву для нейропсихологии и технологий сканирования мозга. Философия всегда тихо работала на заднем плане науки.

Вера в абсолютную объективность науки

Многие студенты и студентки убеждены, что наука свободна от предвзятости, и любой, кто сомневается в этом, просто не понимает, что такое наука. В их глазах человек, подходящий к исследованию с «предпосылками», уже не объективен, а «идеологичен». Но ведь у всех есть предпосылки и именно они часто становятся источником научного воображения. Чтобы показать это, я прошу студентов: «Посмотрите на предмет рядом с вами и опишите его без всяких предположений». Обычно наступает пауза – и потом они понимают, что без предварительных идей восприятие просто невозможно. С этого момента разговор о философии объективности перестаёт казаться бессмысленным.

Сам образ науки в их представлении

Создается впечатление, что они считают науку в основном перечислением существующих вещей – «фактов» – а научное образование – обучением этим фактам. Я не соответствую этим ожиданиям. Но как философка я в основном занимаюсь тем, как эти факты отбираются и интерпретируются, почему одни считаются более значимыми, чем другие, как факты пронизываются предубеждениями. Философию интересует не столько что мы знаем, сколько как и почему. 

На это обычно звучит раздражённое: «Ну, факты же есть факты». Но это, строго говоря, тавтология. Сказать, что вещь идентична самой себе, не значит сказать о ней ничего интересного. Под словами «факты есть факты» студенты подразумевают, что, как только у нас есть «факты», нет места для интерпретации или разногласий. 

Почему они так думают?

Не потому, что так практикуется наука, а потому, что так обычно преподается наука. Существует огромное количество фактов и процедур, которые студенты и студентки должны освоить, чтобы стать научно грамотными, а времени на их изучение у них ограниченное. Ученые же должны разрабатывать свои курсы с учетом быстро расширяющихся эмпирических знаний и не могут позволить себе тратить часы учебного времени на вопросы, которые, вероятно, не входят в сферу их компетенции. Непреднамеренным следствием этого является то, что студенты выходят из курсов с чувством, будто философия к науке не имеет отношения.

Но так быть не должно. Если правильно выстроить образовательную систему, философам не придётся «плыть против течения», доказывая, что им есть что сказать о науке. Для этого им нужно сотрудничество с коллегами-учёными, которых студенты и студентки считают единственными легитимными поставщиками научных знаний.

Я предлагаю простое решение: разделение труда. Пусть учёные продолжают преподавать основы науки, но при этом открыто говорят студентам, что в самой науке полно философских вопросов: концептуальных, методологических, интерпретационных и этических, и что философские вопросы не только не являются нерелевантными для науки, но и лежат в ее основе.